Photo by Adrian Dascal on Unsplash
Фараоны строили пирамиды, восточные цари — мавзолеи, а римские императоры — дворцы. Александру Лукашенко тоже очень хочется наследить в истории. А заодно волшебным росчерком пера решить все беларуские экономические проблемы. Поэтому идеей-фикс беларуских властей стали мегапроекты.
Это пятая публикация из цикла о мифах, которых создает беларуская власть. Сегодня мы расскажем о том, что не так с БелАЭС, БНБК, цементными заводами и деревообработкой. Как Лукашенко провалил все мегапроекты, за которые брался.
С Белорусской атомной станцией у беларуских властей очень особые отношения. В воображении беларуской пропаганды атомная станция – жемчужина в коллекции государственных мегапроектов. Передовые атомные технологии, новые компетенции, великая ядерная держава и дешевое электричество. Ну и на картинках выглядит солидно. По масштабам немножко даже сопоставима с пирамидами.
Когда беларуские власти затевали строительства БелАЭС, у них был великий план. Благодаря атомной станции Беларусь должна была стать незаменимым региональным экспортером электричества. Особенно незаменимым для Литвы, которая свою атомную станцию как раз наоборот закрыла. Собственно, БелАЭС ради того и строили, чтобы потом продавать электричество.
И этот великий план даже имел некоторые шансы на успех. Если бы беларуские власти не решили заодно напакостить соседям. Той самой Литве, которой они собирались продать электричество.
Потому что нет ничего логичнее, чем сначала напакостить, а потом предлагать прагматичные и конструктивные экономические отношения. Так что выбор места строительства в пятидесяти километрах от Вильнюса поставил жирный крест на всех экспортных планах.
Фото БелАЭС
«Я не говорю о АЭС, предлагаете думать еще год, а потом за шесть месяцев до ее запуска начать что-то считать, планировать, куда денете энергию. Ну эта политика не поддается даже осмыслению», — сказал Лукашенко на том самом совещании с правительством из которого я взял эпиграф.
С тех пор прошло шесть лет, но проблема лишнего электричества почему-то не рассосалась. Покупать беларускую электроэнергию отказались все соседи, кроме России. Россия может и согласилась бы, но у России собственного электричества завались. И главная проблема беларуского электричества сейчас в том, куда его девать.
Два блока БелАЭС производят 18 миллиардов киловаттчасов электроэнергии. Беларусь потребляет 42 миллиарда. При этом задолго до строительства АЭС производство электроэнергии в Беларуси было избыточным. Атомная станция в этой схеме с самого начала была лишней.
Правда, власти упирают на то, что передовое атомное электричество позволяет заменить электричество произведенное отсталыми старорежимными методами. Беларуское Минэнерго говорит, что запуск АЭС уже позволил сэкономить 9,3 миллиарда кубометров российского газа.
И газ действительно получилось сэкономить. Только, кажется, эта экономия нам дорого обходится. Строительство АЭС обошлось в 5,36 миллиарда долларов российского кредита. Еще около полумиллиарда беларуские власти потратили на это строительство из бюджета.
Но это не все. Отсталые беларуские электросети для передового атомного электричества не очень подходят. Модернизация электросетей и создание дополнительной инфраструктуры обошлось в прошлом году в 700 миллионов долларов. Так что общая цена атомной станции, по состоянию на начало этого года, приближается к семи миллиардам.
И кому-то эти семь миллиардов нужно будет заплатить. Стоимость электроэнергии в Беларуси стабильно растет. С 2020 и до конца прошлого года тарифы на электроэнергию выросли больше чем на 20 процентов. С начала этого года они выросли в среднем на 3 процента. Хотя цены на российский газ все это время не менялись. А главным оправданием строительства атомной станции было как раз обещание залить страну дешевым электричеством.
Исходя из текущей цены российского газа БелАЭС, по подсчетам экспертов iSANS, окупится за 60 лет. При этом энергоблоки атомной станции рассчитаны на 50 лет работы. То есть окупать БелАЭС придется еще десять лет после того, как она уже не очень сможет работать.
И в этих обстоятельствах, когда электричество некуда девать, нет, конечно, ничего более логичного чем в дополнение к первой АЭС построить еще одну.
«Сегодня я аккуратно подвожу вас к тому, что неплохо было бы и вторую атомную станцию иметь в стране. Это очень-очень выгодно», — сказал Лукашенко год назад.
Примерно так же выгодно, как первая Белорусская АЭС. Или чудо инновационных технологий — Белорусская национальная биотехнологическая корпорация.
«Уже год, как состоялось торжественное открытие уникального масштабного производства БНБК. Мы в свое время, да и сейчас гордимся этим производством», — сказал Лукашенко в конце прошлого года.
Гордиться беларуские власти умеют. Делать у них получается не очень, а гордиться — всегда пожалуйста. БНБК Лукашенко начал гордиться сильно заранее. Ее еще не начали строить, а Лукашенко уже гордился своими передовыми технологиями.
«БНБК, аналогов которой нет ни в Европе, ни на постсоветском пространстве», — говорил он.
Потом БНБК как бы достроили. Потом она начала как бы работать. И гордиться с каждым днем становилось все труднее. Поэтому гордиться беларуская пропаганда предпочитала, избегая конкретных цифр.
Пока в конце прошлого года, после совещания у Лукашенко, на котором у Лукашенко открылись глаза на его предмет гордости, БелТА деликатно написала, что «на предприятии дела обстоят не совсем так, как планировали».
Закладка первого камня на строительства БНБК
Что конкретно пошло не так, БелТА уточнять не стала. За нее это сделал Belpol. По данным расследования, в 2022 году БНБК произвела в два раза меньше продукции, чем рассчитывала. Выручка составила 160 миллионов долларов при плане в 400 миллионов. За восемь месяцев прошлого года БНБК заработала 120 миллионов долларов, хотя планировала заработать до конца года 460 миллионов. При этом в 2023 году корпорация решила не испытывать судьбу и снизила годовой план производства с 600 до 340 тысяч тонн.
«Это имиджевый проект, очень важный технологический проект для нашей страны. Вы знаете, во что он обошелся не только мне, но и государству», — сказал Лукашенко в конце прошлого года.
Обошелся действительно недешево. В 610 миллионов китайского кредита, который был взят под гарантии правительства, и еще 200 миллионов кредитов беларуских банков.
Кредиты передовой корпорации не помогли. Компанию, которая на 75 процентов является частной, пришлось брать на государственное содержание. В 2023 году компания получила 53 миллиона долларов государственных субсидий.
В этом году лучше не стало. Властям пришлось оплачивать долги БНБК за свет, газ и поставки сырья. Предполагалось, что взамен правительство получит хотя бы акции. Но по состоянию на конец сентября компания все еще была на 75 процентов частной.
Правда, в начале октября в корпорации сменился директор. Новым руководителям стал бывший руководитель Лидского райисполкома Сергей Ложечник. Человек большого коммерческого опыта. С 2011 по 2013 годы он руководил Щучинским маслосырзаводом. Так что теперь, с государственным человеком у руля, БНБК можно будет национализировать убытки и с полным основанием взять ее на государственное содержание. Как это случилось с цементными заводами.
Великую модернизацию цементных заводов беларуские власти начали еще двадцать лет назад. Сколько эта программа стоила, они, скорее всего, и сами уже не знают. Стоила много. Модернизация одного только Красносельского завода стройматериалов по состоянию на 2018 год обошлась в 500 миллионов долларов.
В 2019 году правительство выделило цементным заводам 900 миллионов долларов субсидий. С этого же года правительство оплачивает заводам проценты по банковским кредитам. На начало года долги цементных заводов перед банками составляли 420 миллионов рублей. И никаких шансов вернуть эти долги у цементных заводов нет. Потому что вместо прибылей у цементных заводов сплошные убытки.
Убыток «Кричевцементношифер» вырос в четыре раза и составил 120,7 миллиона рублей. Убытки «Красносельскстройматериалов» выросли вдвое до 55 миллионов рублей. На этом фоне Белорусскому цементному заводу даже есть чем похвастаться. Его убытки сократились на 16 процентов. Но все равно остались убытками.
Белорусский цементный завод
И лучше у цементных заводов не станет. Потому что расти цементным заводам уже некуда. За прошлый год их загрузка и так составила 98 процентов. Экспорт увеличился на 30 процентов. То есть продавать свой цемент у беларуских цементных заводов получается. У них только не получается на этом заработать.
И поскольку уже двадцать лет цементные заводы не могут оправиться от всех прошлых модернизаций власти решили провести им еще одну.
«В ближайшие пять лет будет проведена масштабная модернизация заводов. Она коснется трех цементных производств, шести заводов по производству железобетонных изделий, а также пяти заводов, выпускающих газосиликатные блоки», — сказал директор Белорусской цементной компании Александр Довгяло.
Потому что главное в мегапроектах – никогда не останавливаться. Чтобы нечаянно не пришлось признать свои ошибки. Поэтому, не достроив толком один целлюлозно-картонный комбинат, власти собираются построить новый.
Строительство Светлогорского ЦКК обошлось в десять лет и миллиард долларов. Из них 650 миллионов составили кредиты китайских банков, по которым Беларусь до сих пор не рассчиталась. Еще 400 миллионов вложили беларуские банки.
Запустить комбинат должны были в 2016 году. Потом сроки перенесли на 2017. Потом рассорились с китайскими строителями, которые строили не то и не так. В итоге официально комбинат запустили в 2020 году.
«Эпопея со строительством этого уникального предприятия закончилась. Наверное, это в какой-то степени для нас наука. Мы здесь многое познали. Как надо строить и контролировать строителей», — сказал на церемонии открытия Александр Лукашенко.
Предприятие действительно уникальное. Потому что как завод ни запускали, а запустить больше чем на 70 процентов так и не получилось. В 2023 году Светлогорский ЦКК произвел 280 тысяч тонн продукции при годовой мощности в 400 тысяч тонн.
И проблема не только в том, что завод не получается достроить. Проблема в том, что с его продукцией, как с тем электричеством – девать некуда. Из всех внешних рынков у Беларуси осталась только Россия. А у России такого добра и у самой завались.
Достроить комбинат не получается, а продукцию некуда девать. Поэтому власти хотят построить себе еще один. Точно такой же, но другой.
«Запланировано создание нового производства целлюлозного комбината с мощностью не менее, чем существующие производственные мощности (то есть порядка 400-500, может быть, и более тонн в год), — сказал заместитель главы концерна Беллесбумпром Сергей Касьянов. – Это будет совершенно новый завод».
Строительство Светлогорского ЦКК – частный случай программы модернизации деревообработки. Модернизацией деревообрабатывающей отрасли беларуские власти с большим энтузиазмом занимаются еще с 2006 года.
И почему бы им этого не делать? Деревообработка казалась идеальным проектом. Потому что все свое. Есть постоянный возобновляемый ресурс, который при грамотном использовании мог бы стать для беларуской экономики нефтью, газом и калийными удобрениями вместе взятыми. Потому что леса у нас много.
Австрийский «Кроноспан» доказал, что деревообработка в беларуских условиях – золотое дно. С 2010 года австрийская компания вложила в свои беларуские производства миллиард евро. Компания уже через пять лет после прихода в страну стала самым крупным экспортером продукции деревообработки в Беларуси. Примерно то же самое сделала в Беларуси литовская VMG.
В общем, надо только засучить рукава и хорошенько взяться за дело. И беларуские власти взялись так, что щепки полетели в разные стороны. Именно в связи с проектом модернизации деревообработки у Лукашенко впервые появилась идея восстановить в стране передовые традиции крепостного права.
В 2012 году Лукашенко своим декретом запретил увольняться работникам деревообрабатывающей отрасли до завершения программы модернизации. Безумие закона, впрочем, быстро искупила необязательность его исполнения. На практике декрет, кажется, так ни разу и не применили.
Зато все остальные идеи воплощали с большим энтузиазмом. По состоянию на 2015 год на модернизацию отрасли потратили 1, 5 миллиарда долларов. К 2020 году сумма выросла до 4 миллиардов. Тогда предполагалось, что вложенные деньги окупятся к 2030 году. Сейчас про сроки окупаемости никто уже не вспоминает. Правительство как платило, так и продолжает платить за деревообрабатывающие предприятия их долги.
Потому что в беларуских мегапроектах главное не результат, а процесс. Не построить, а освоить.
Все беларуские мегапроекты проходят один и тот же жизненный цикл. Все начинается с идеи, которой аналоговнет. В идею вкладывают много денег и некоторое время гордятся достижениями. Потому что каждый проект уникальный, инновационный и имеет головокружительное жизненные перспективы. Просто при его реализации власти не учли пару мелких, совершенно незначительных деталей. Отсутствие рынков сбыта, проблемы с сырьем или недостаток финансирования. Или все вместе.
И тогда выясняется, что вместо прибылей надо считать убытки. Но закрыть проект уже нельзя. Закрыть, значит признать ошибку. Поэтому, чтобы оживить проект, в него вкладывают еще больше денег. А чем больше денег, тем больше убытков. В итоге мегапроект, аналогов которому нет, поступает на полное государственное содержание.
А власти находят себе новую идею, чтобы запустить новый цикл. Самые большие в мире беларуские микросхемы и не самый маленький, но не очень большой самолет. Атомные ледоколы в Северном ледовитом океане и беларуский порт в Мурманске. Новый завод автобусов МАЗ и новый «гигантский завод холодильников».
У беларуских властей много новых идей. И пока еще есть деньги.
Мифы, которые мы заслужили. Так ли тщательно в Беларуси оберегают традиционные семейные ценности?
Долги, призраки, карлики. Как Лукашенко сохранил доставшуюся от СССР промышленность
Мифы, которые мы заслужили. Почему беларуское село не догоняет
Мифы, которые мы заслужили. Суверенитету Беларуси 30 лет, и он вне опасности?
