Photo by Bekky Bekks on Unsplash
Замершие на сутки у экранов зрители выдохнули и разошлись несколько разочарованные. Режиссура мятежа «Вагнера» оказалась посредственной, ружье на стене не выстрелило, убийца-садовник сам внезапно признался в содеянном в середине третьей главы. Раскольников передумал обижать старушек и записался к психотерапевту.
В общем, Пригожин передумал брать Москву, а Кремль в лице Пескова странно сформулировал формулу компромисса, мол, отряды разворачиваются назад, в лагеря, а главный мятежник «уйдет в Беларусь». Вроде, нам не привыкать. К нам вон и Бакиев ушел с коллегами — и очень неплохо себя чувствует.
Но кейс Пригожина не об этом. Вопрос, что делать с зарвавшимся вассалом, для злого, публично униженного Путина, явно не в том, куда того сослать. Зная modus operandi бывшего чекиста, можно ожидать, что в Минске Пригожин может разве что под трамвай попасть. Или драником несвежим отравиться.
Да и бог с ним, с Пригожиным. Его судьба — отдельная история, и чем меньше она будет связана с многострадальной Беларусью, тем лучше. Только нам Пригожина не хватало.
Важнее, что Беларусь вынесла из этого похода. Поздний путинский режим слаб, дезориентирован, неразборчив в средствах и лишен логики. Это тревожно и опасно — в том числе для окружающих. Особенно с учетом наличия ядерного оружия.
Лукашенко осторожен, но уже менее амбициозен. Хотя в какой-то момент показалось, что он метит в дамки — заменить Путина собой в опустевшей (а по данным flightradar24, борта друзей Путина весьма активно покидали город) Москве. А там, пока мировое сообщество и 140 миллионов россиян охреневают от наглости бедного родственника, прекратить войну с Украиной. И на этой волне легитимизировать себя через выборы, обещая порядок, благополучие и традиционные ценности.
В общем, ничего сложного и необычного. И всё, на двенадцать лет вопрос с трудоустройством решен.
Уф. Померещится же такое после бессонной ночи. Обижать Путина Лукашенко не стал, подыграл, был полезен, способствовал разрешению конфликта. Но веры во всемогущество старшего брата наверняка поубавилось.
Мятежный поход Пригожина называли ножом в спину, но его же можно сравнить с ножом в масло: очень уж легко (и пока безнаказанно) он прошел три области, походя занял военные объекты двух городов-миллионников. И никто ему особо не мешал. Народ вон цветы дарил. А коллеги Путина по ОДКБ даже поспешили уточнить: это внутреннее дело России.
Так что заведись такой злоумышленник в Беларуси, серьезно рассчитывать власти пришлось бы только на себя. В 2020-м, возможно, Путин и бросился бы выручать коллегу, сейчас — не до него.
А как же “окно возможностей”, о котором успели сказать белорусские демократические силы? С окном все в порядке, оно закрыто, и шторы задернуты, и ставни притворены. И только по соцсетям пошла глухая волна разочарования тех, кто на что-то надеялся.
Кстати, не поняла — на что именно. Большинство заявлений изначально были максимально абстрактны, хотя и безусловно правильны.
Беларуси действительно жизненно важно сохранить суверенитет. И укреплять границу с Россией. И не втягиваться в вооруженные конфликты. Но что из этого можно сделать имеющимися ресурсами и из-за пределов страны?
Годы общения с успешными бизнесменами, похоже, деформировали восприятие. Чтобы что-то получить, надо что-то захотеть. Четко и конкретно. И желательно для начала что-то одно. Не дергаться, рассматривая в окне возможностей то одну, то другую. Не теряться, как дошкольник в кондитерской: ой, мне и того хочется, и об этом мечтается.
Сформулировать цель и забыть про слова «невозможно» или «слишком дорого». Отправить в отставку Лукашенко? Помочь Пригожину или еще не важно кому свергнуть Путина? Взять штурмом женскую колонию в Гомеле? Мужскую в Новополоцке? Это близко от границы, мои парни справятся. Сперва цель, сколько угодно безумная, потом — поиск пути, возможности, ресурса.
Типичная бизнесовая реакция на упущенную возможность в рамках пригожинской эскапады — у Хородковского. Он пишет дичь, страшные вещи, и сам признается себе в этом. В этот раз не получилось. Работаем над ошибками и поехали дальше. И что ты ему скажешь? Что вооружить людей — это развязать гражданскую войну? Что так нельзя? Так не по правилам? А что у него в жизни по правилам было?
Все-таки тюрьма — страшная штука. Обычного человека она ломает, душит, вгоняет в депрессию. Но самых рисковых и отчаянных выводит на новый, опасный уровень. Наверное, это открывает окно, но окно это — на высоком этаже и со скользким подоконником.
Очень хочется надеяться, что у Беларуси — другой путь. Пусть менее эффективный, но и менее кровавый (об этом мы писали здесь). Хорошо, что амбиции в стране есть не только у Лукашенко. Но важно, чтоб в этом разноголосьи не потерялся смысл. Не потерялись судьбы беларусов, которые рискнули жизнью и свободой. Которые вправе рассчитывать, что о них вспомнят не в последнюю очередь.
Мятеж Пригожина — не начало и тем более не конец. Это сигнал о том, что распад ускоряется. Что серая зона без законов — уже везде. Что открытое уголовное дело может быть по щелчку пальцев закрыто, а наемники то ли герои, то ли преступники, но рекламу их незаконной в России ЧВК сняли еще не везде.
Сейчас все делают выводы и корректируют цели. Кстати, освобождение политзаключенных — вполне себе самостоятельная политическая цель. Достойная и достижимая.
