Фото: Сергей Балай Главный редактор Plan B. Ольга Лойко
Пять граждан Украины на днях вернулись домой из беларуских тюрем. Среди них — официально признанные политзаключенными и обвиняемый в подрыве российского военного самолета А-50 на аэродроме в Мачулищах Николай Швец. Тот самый, про которого беларуское телевидение показало псевдорасследование «Гаспар на связь не вышел». Теперь «Гаспар» на свободе.
Наличие иностранного гражданства, кажется, самое серьезное обстоятельство, позволяющее надеяться на освобождение из беларуской тюрьмы. В дискуссиях о беларуских политзаключенных эти темы по-прежнему стигматизированы. Только заикнись про поиски трека освобождения хотя бы самых уязвимых групп сидельцев — и ты уже и торговец людьми, и отбеливатель режима.
«Что я чувствую, когда меня называют актером? Ну, что меня предали. Я выполнил свое задание, свою часть, договоренность. Дальше должна была последовать эвакуация. Ее просто не было. Скорее всего, меня хотели использовать для второго задания, а потом вообще убить, зачистить. Я был в таком состоянии, что я этого не видел», — жаловался Николай Швец беларуским пропагандистам. Очевидно, что сценарий таких фильмов, съемка которых в Беларуси поставлена на поток, написан спецслужбами. Но герой вполне мог действительно чувствовать себя преданным — запертый в ужасных условиях СИЗО КГБ, без связи с консулом волей-неволей поверишь увещеваниям «погон», что тебя подставили, использовали, бросили.
Но, как и в случае с обменом защитников «Азовстали», невозможное стало возможным. Среди других обмененных — заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа, захваченный в Крыму еще в 2021 году и два священника Украинской греко-католической церкви. Зеленский рассказал, что посредниками в этом обмене были ОАЭ и Ватикан.
«Переговорный» подход к освобождению заложников и пленных в очередной раз сработал. Был в июне большой успех и у второго, силового, подхода. Израильский спецназ освободил четырех заложников, захваченных ХАМАСом. Других эффективных подходов нет, и об этом мы уже писали.
В итоге украинцы и израильтяне ликуют и рыдают по случаю освобождения своих соотечественников. А остальные, в том числе родные пленных и сами пленные, — надеются.
На что надеяться беларуским сидельцам и их семьям — решительно не понятно. Подходы не меняются с 2020 года. Сперва все хорошие должны победить всех плохих, а там и люди выйдут. Если доживут.
Аргументы противников переговоров известны: менять нам беларусов-сидельцев не на кого (что правда, обмен — это про военнопленных обычно), санкции отменять нельзя (кстати, никто и не предлагал), давление надо усиливать (к какому сроку ожидать — не уточняется). Да и какая команда занимается освобождением — не понятно. Может, и никакая. Так, личные усилия отдельных неравнодушных, которым от своих достается больше, чем от режима.
В Украине вопросами освобождения занимается целая команда. И риторика, мол, «победим Путина, и все вернутся» или «мы этих освободим, а Путин новых наберет» не слышна. «Обязательно освободим всех наших!» — обещает Зеленский.
Кстати, в случае освобождения гражданских лиц у них также не шла речь об обмене. Уполномоченный по правам человека в Украине Дмитрий Лубинец рассказал, что Россия насильственно удерживает более 14 тысяч украинских граждан, и работа по их возвращению — наиболее сложная. Именно потому, что в случае гражданских лиц речь идет не об обмене, как с военнопленными, а именно о возвращении.
«Менять мы их не можем, каких-то дополнительных воздействий на Российскую Федерацию у нас напрямую нет. У нас нет даже юридической базы, на основании которой нам можно проводить этот процесс», — сказал Лубинец агентству Интерфакс-Украина.
Пять из 14 тысяч — немного. Но это сумасшедшая радость близким освобожденных. И надежда для остальных.
Основательница инициативы «Политвязынка» Евгения Долгая рассказывает, что есть зафиксированные свидетельства вышедших женщин о том, как им показывали комментарии о бесполезности попыток освобождения. О том, что спасая кого-то мы толкаем режим на захват новых заложников. О том, что тех, кто призывает любой ценой освобождать одного или десять человек называют «отбеливателями режима».
«Я знаю истории, когда показывали около пяти раз интервью с Полиной Шарендо в колонии, а потом некоторым политзаключенным на кабинетах показывали посты на эту тему с содержанием: «Так выглядит ваше «любой ценой», а к ним комменты а-ля «Не верь, не бойся, не проси». Знаю истории, как женщины разбивали себе головы в ШИЗО в буквальном смысле слова, добивали их тем, что показывали вот это вот все. Я знаю историю, как женщины буквально сошли с ума и думали, что прилетит сейчас вертолет и их заберет. Как они не понимали, где находятся и говорили на построении «Я пойду сейчас в супермаркет», — пишет Евгения.
Сперва была уверенность, что беларуские политзаключенные свои сроки не отсидят. Выйдут раньше — героями и победителями. Потом оптимизм поубавился. Что поделать, мол. Отсидят и выйдут. Сейчас по многим людям есть сомнения, что они выйдут хотя бы по истечению назначенного срока.
Истории Полины Шарендо-Панасюк, Змицера Дашкевича, Эдуарда Бабарико и многих других показывают, что 411 статья работает исправно, позволяя продлевать срок заключения до бесконечности.
«Комиссий смерти», как в Иране, где политзаключенных могли казнить по истечении срока заключения, у нас пока нет, но механизмы не отпускать тех, кто власть считает своим врагом, имеются.
Беларусь в шаге от вступления в войну, и кажется, что решение уже зависит не от Лукашенко. Судьбы политзаключенных рискуют выпасть из повестки. А люди окажутся в смертельной опасности. В переговорах уже нет смысла? Но украинец, обвинявшийся в повреждении российское военного самолета ценой более 300 млн долларов, уже дома.
Лукашенко пытается действовать, он не хочет воевать и сменил команду. Нет, это не хорошее время начала переговоров. Но лучшего может уже не быть.
