Фото: пресс-служба Приорбанка
Если арабского финансиста свозить на беларускую ферму, то он будет выглядеть примерно так, как новый председатель правления «Приорбанка» Мохамед Альдосари. На фото пресс-службы банка, сделанном во время посещения дочернего сельхозпредприятия на Копыльщине, он, похоже, глубоко озадачен. Озадачен тем, куда занесло его после 26-летней практики в ведущих банках ОАЭ. А вот попавший в кадр рядом с топ-менеджером «Приорбанка» персонаж (слева), напротив, выглядит хозяином. Не только положения. Ведь речь идет об отце нынешнего главы Администрации президента Беларуси Дмитрия Крутого — Николае Крутом.
Лесник-номенклатурщик, бывший глава Минского производственного лесохозяйственного объединения и концерна «Беллесбумпром», после завершения карьеры по специальности трудоустроился в конце 2000-х советником-исполнительным директором в крупнейший частный банк Беларуси. И в итоге сумел пережить его двух руководителей. И стать советником третьего – представителя новых арабских юридических собственников «Приорбанка».
Реальный контроль за «Приорбанком», официально приобретенным в 2024 году неизвестным эмиратским фондом SOVEN 1 Holding, приписывают олигарху Николаю Воробью. А эмиратского менеджера называют его ставленником.
Но у Дмитрия Крутого в «Приорбанке», как видим, свой интерес. Как глубоко он простирается, остается только догадываться. Но, откровенно говоря, исходя из сегодняшней структуры властной иерархии, его ставленник — покруче, чем неизвестный экспат с Ближнего Востока.
И сам Крутой — не Воробей. Главный наследник Николая Крутого в настоящее время сейчас настолько крут, что его папа может претендовать и на большее, чем должность советника.
На что же?
У Николая Крутого и многих его ровесников из беларуской номенклатуры 1990-х на самом деле есть все шансы, чтобы банально по возрастному фактору пережить того, кто в свое время не дал им пожинать плоды номенклатурной приватизации.
Ее плодами, полученными до середины 2000-х, до сих пользуются коллеги-номенклатурщики в России. Она рулила практически в эталонном виде еще до войны в Украине. Она присутствовала, но в очень маленьком отрезке, в 1992-1994 годах, в самой Беларуси. Но потом пришел тот, кто вместо олигархической структуры управления вернул страну на несколько веков назад — в феодализм.
И номенклатура вынуждена была мимикрировать при дворе новоявленного «сеньора» под его «лесничих», «конюших», «писарей», «виночерпиев». Под «псарей» и «скороходов». Иногда — «скоморохов».
Но, получая кости со стола, растила и вырастила смену. С надеждой.
Время не жалеет хромого «сеньора». А война усилила его зависимость от восточного сюзерена и тем самым подорвала реномэ в глазах двора. У вынуждено свернувшей планы, затаившей обиды и уехавшей на дачи старой номенклатуры и у ее выросшей смены открывается окно возможностей.
Для чего? Для начала, чтобы запустить процесс номенклатурной приватизации заново.
У них, кажется, для этого все готово.
Есть династии — «лесников», «спортсменов», «бухгалтеров», «железнодорожников» и прочая. С пенсионерами-номенклатурщиками из 1990-х. И их детьми, а где-то и внуками, вышедшими или выходящими сейчас на пик своей карьеры. Таких династий, как Крутые, в нынешней лукашенковской вертикали не десятки — сотни.
Есть почти девственно нетронутый госсектор. К тому же, как по заказу (может их собственному) укрупненный в холдинги. Так его приватизировать удобнее — целыми отраслями.
Династии потихоньку разбираются с конкурентами – несистемными бизнесменами-выскочками, взращенными при дворе. С борцом Чижом и доктором Шакутиным. Кто еще там остался? Воробей, Олексин, Зайцев, Тетерин…
Фото: пресс-служба Приорбанка
А вернув, что ей задолжали, номенклатура захочет гарантий. Чтобы не только отцы, сыновья, но и внуки и правнуки пользовались этим благами.
Она захочет – власти.
Пока «сеньор» еще хромает – не стоит ждать какого-то номенклатурного переворота. Дохромает свое, и их время придет: это в духе и стиле беларуского чиновничьего истеблишмента..
Время для чего?
А чтобы для начала задвинуть его родню и силовиков.
Это выглядит не сложным. Трудно предположить, что кто-то встанет на сторону родственников «сеньора» и что его наследникам самим хватит компетенций, чтобы удержать не только власть, но и то, что нажито при ней.
Силовики, пользуясь моментом, особенно в последнее время пробуют зарезервировать себе должности на гражданке и создать внепенсионные сбережения. Но, во-первых, часть из них – тоже, как ни крути, часть номенклатуры. А, во-вторых, уровень компетенций силовиков, сделавших себе карьеру на репрессиях, не предполагает долгого сопротивления кланам, сплоченным родством и временем.
И тогда номенклатуре, отрубив все связи с отпрысками «сеньора» и токсичными силовиками, проще договариваться с оппозицией.
И через нее — с коллективным Западом.
Если беларуская номенклатура, конечно же, не готова связать свое будущее с новым «сеньором» с Востока.
И если не хочет превратиться даже не в его прямых вассалов, а вассалов его вассалов – в их «окольничих» и «постельничих».
