Photo by James Lee on Unsplash
В Беларуси опасно писать, комментировать, говорить, ставить лайки, носить носки неправильного цвета и даже печь торты неправильной формы. Но если ничего не делать, правда же ничего не случится? Увы.
Опасности и риски больше не определяются твоими действиями. Задним числом тебя могут заставить платить повышенную коммуналку, и мотать срок за лайк и комментарий «экстремистскому формированию» коим несть числа. И не важно, если на момент совершения преступления это был приличный ресурс или канал. Могли бы догадаться, рассмотреть так сказать вражескую сущность. Чай, не первый день в стране живете.
И что делать? Во-первых и в самых главных — страдать и не стесняться того, что в ненормальное время ты не живешь нормальной жизнью. Но об этом была отдельная колонка. А еще?
Когда одного из председателей Директории Сийеса спросили, чем он занимался во времена большого террора он ответил: «Я оставался жив». А гильотина тогда трудилась бойко — 2,5 тысячи казненных только в Париже и только за год.
Так что наш ГУБОПиК еще гуманист. А может, историю не очень учил. Не вникал, так сказать, в лучшие мировые практики. Хотя к французскому «Закону о подозрительных» могли бы присмотреться. По спискам подозрительных незадолго до падения Робеспьера в июле 1794 года число заключенных французов достигало 400 000. Впрочем, адепты революционного террора закончили быстро и плохо (про это мы тоже писали).
Ну вот ты выжил, и что? Есть же искушение еще чуть-чуть подзаработать. И вот тут — большой риск. Вроде, и поляна очистилась — пересажали или разогнали «неправильных» своих, выгнали или выжили «недружественных». Занимай, так сказать, место под солнцем.
А тут еще российские деньги пошли. Ну не прелесть ли. И «русский мир» начал уже не скрываемую экспансию к младшему союзнику. Российский бизнес, как показал 2022 год и первая половина 2023 года, рассматривал себя главным бенефициаром так называемых «сделок исхода» в Беларуси.
По подсчетам Plan B., 70% «недружественных бизнесов», сумевших продаться за этот период в Беларуси, были приобретены именно россиянами. Теперь государство пытается эту лавочку прикрыть.
Но есть ниши, в том числе такие стратегические, как медиа, где российские игроки доминируют. Участвовать в этом — плохая и в среднесрочной перспективе весьма токсичная идея. Или съедят, или репутацию испортят безнадежно. И карму тоже.
Террор в Беларуси стал рутиной. Вышел на плато, вошел в привычку. На фоне войны в Украине и атаки на Израиль — ужас, но не ужас-ужас. И тема сидельцев отошла на второй план. Тем более выходят же потихоньку — бодрые, красивые, несломленные и неунывающие. Как хочется верить, что скоро и остальные… А переговоров — неприятных, затяжных и наверняка малоэффективных — не хочется.
Но отказываясь от них надо понимать, что это — вопрос жизни и смерти для сидельцев. В первую очередь — из уязвимых групп. Вышли те, кто получил небольшие сроки. На виду только те из них, кто готов к публичности, не потерялся, не расклеился. За кем стояли стеной семья, друзья, коллеги — ресурсные люди с воли.
Вы мало увидите в Facebook и Instagram других — разочарованных, отчаявшихся, потерявших все и потерявшихся во времени и пространстве. И чем больше сроки, тем серьезнее травма.
А что в душе у тех, кто сидит десять плюс лет, кто понимает, что не увидит родителей, потеряет семью, пропустит множество важного в жизни своих детей?
Украина и Израиль при заявленной бескомпромиссной позиции не прекращают переговоров по своим заложникам. В абсолютной тишине, не останавливая борьбы, привлекая всех, от Байдена до папы римского. И на это есть запрос общества, а не только отчаявшихся родственников. И людей освобождают. Пусть не всех и не сразу. И каждый из них имеет цену. Наверняка — высокую.
И только запрос на беларуских сидельцев вязнет в лозунгах и бравой риторике. Посидите до победы, мол. Не развалитесь. Пора бы вернуть вопрос в повестку и, наконец, сформулировать, какую цену мы готовы заплатить за своих людей. Они нам нужны живые, целые и не через десять лет.
Если сила сейчас — на стороне власти, то мозги — однозначно на другой стороне. Интеллектуальный капитал утек и утекает из страны. А пока оставшийся — хиреет, и понимает — или ехать, или рисковать потерять себя, свой потенциал, творческий ресурс. Это не говоря уже про риск пополнить ряды интеллектуалов за решеткой.
Пока никто не знает, когда и как в Беларуси будет проходить транзит власти. Но ситуация вокруг страны и внутри ее подсказывает, что он неизбежен. И сценариев — множество.
Пусть пока тема новой Беларуси многим кажется слишком оторванной от реальности, планы транзита необходимы. И работа идет, идут дискуссии — в широком и узком составе, выстраиваются институты, пишется черновик реформ.
«Как говорил гроссмейстер Тартаковер/ Уж лучше план плохой, чем никакого», — весело поет Псой Короленко. У власти нет плана, кроме выживания в моменте и отфутболивания проблем. И нет ресурсов, кроме силовых, чтобы выстроить и реализовать внятную стратегию. В этом ее слабость и предсказуемость. И это — окно возможностей, которое неизбежно распахнется.
