Photo by Grant Durr on Unsplash
Хорошие новости из тюрьмы — это что-то новенькое. Тюрьма — генератор страшного, где многочисленные и трудновыносимые проблемы для заключенного генерируют ПВР (правила внутреннего распорядка) и садистский креатив тюремщиков. Любое нештатное событие, добравшаяся в передаче запрещенка, обмен парой фраз с коллегой (точнее — подельником) на продоле, проскочившее цензуру бодрое письмо, дополнительный поход в душ — большая и долгая радость. А то и глоток надежды. Дефицит последней — то, что добивает заключенного быстрее всего.
Садистские практики палачей и тюремщиков — отдельный вид креатива, который давно и серьезно изучают психиатры. Одни сталинские «десять лет без права переписки» чего стоят. Системе мало просто убить человека, надо создать вокруг его гибели полноценный ад для всех близких, причастных, любимых и родных. Пусть побегают, поспрашивают, посуетятся с передачами, которые уже никогда не понадобятся жертве режима.
Беларуское инкоммуникадо — из той же серии. Больше года ничего не известно о Викторе Бабарико, Марии Колесниковой, Николае Статкевиче и других политзаключенных. Международные правозащитные организации ставят содержание заключенного без права переписки и свиданий с родственниками и защитником в один ряд с насильственными исчезновениями. А это одно из самых тяжких нарушений прав человека.
На этом фоне новость о том, что руководитель закрытого беларускими властями Союза поляков Анжелика Борис встретилась в Новополоцкой колонии с осужденным на восемь лет журналистом Анджеем Почобутом — из разряда фантастики. Борис рассказала об этом на встрече с президентом Польши Анджеем Дудой.
Когда состоялось свидание, не уточняется, но известно, что оно произошло с разрешения Александра Лукашенко. В последнем сомневаться не приходилось: в колонии можно (сложно) встретиться с близким родственником или адвокатом. Или следователем. Остальное — только в рамках «божественного вмешательства».
Интересно, что буквально через день стало известно, что гомельскую женскую колонию посетил украинский консул. Явление тоже нечастое. О визите известно только, что он «ознакомился с условиями, в которых содержат гражданок Украины». Правозащитники упоминают как минимум одну политзаключенную гражданку Украины, отбывающую наказание в колонии.
Понятно, что от свидания в колонии до свободы — пропасть. В чем же позитив этих новостей? В том, что дипломатические каналы существуют и работают. А еще в том, что есть нечто, требующее донесения до заключенного через такой неформальный финт. Что судьба Почобута волнует не только его семью, он остается в фокусе внимания польских властей.
И еще это надежда для журналистов польских TVP и «Белсата» и тех, кто их ждет.
Кстати, про надежду. Привычка к странным (местами диким) обвинениям у беларуского журналиста с СИЗО в бэкграунде складывается легко. После следователей и Муковозчика вряд ли вы меня чем удивите. Дискредитировала, критиковала, «с иронией констатировала» (ага, так и написано — что тут противозаконного, ей-богу не знаю), свергала, призывала, отвергала. И часовню тоже я развалила.
Претензии от демократической общественности тоже понятны. В основном они сводятся к тому, что не свергла режим (в составе «экстремистского формирования Тутбай»). Остальное — по мелочи. Не так сидела, не то вещала, не тогда уехала.
Вот на днях выяснилось, что я еще неправильно надеялась. Господин Халезин прошелся по всему «неправильному» Тутбаю, не забыв упомянуть лично.
«И поэтому я так возмутился, например, интервью Лойко. Это странная позиция, где говорится о том, что я сижу в тюрьме и кто-то должен был по мне вести эффективные переговоры. «Вот если бы был Зиссер, он бы решил». Это не так работает, никто бы сейчас не договорился. Единственное, чего удалось добиться — это межгосударственные переговоры. Защита своих граждан — это долг страны, поэтому Швейцария даже могла вручить верительные грамоты, чтобы освободить свою гражданку».
А еще Тутбай — «почта», и новостная «квази-лента», «которая якобы давала новости, но не все, потому что целый ряд тем был закрыт».
Обесценить конкурента — нормальная практика. Но Зиссер умер, а Золотова и Чекина получили по 12 лет колонии. Получили — за свою работу, свою позицию, свой масштаб влияния. Через Окрестино и СИЗО прошли 15 сотрудников компании, через допросы, угрозы и страшные намеки — десятки. После всего этого самое время успешному театральному деятелю размазать Тутбай как «продукт конформизма». Хоть и «экономически правильно выстроенный». И на том спасибо.
Осталось оправдываться за «неправильные» надежды. Которых, кстати, за решеткой не то чтобы в избытке. Надеются на своих президентов (обладатели других паспортов), на ВСУ, на Бога, да на отчаянное упорство близких. Был бы во время моего сидения жив Юрий Анатольевич — быть и ему рядом с ВСУ и Богом, уж извините.
А так да, действительно, очень странная позиция — надеяться, что для твоего спасения что-то предпримут. Как предприняли в других успешных корпоративных кейсах, где беларусы и без иностранных паспортов вышли на свободу. Помните, были истории PandaDoc, «Пресс-клуба», «21-го века»? Все сидельцы — помнят. И надеются, что будут и еще.
И хочется, чтобы надежда не умерла в тех, кто сидит. Пусть верят в Дуду, Байдена, Добкина, Зеленского, Тихановскую, правильно это или нет.
«Это не работает» — убивает. Думайте, что работает, пробуйте повторить.
И чтоб два раза не вставать. Если вы не понимаете, почему кто-то не уехал из страны, а музыканты Nizkiz не афишировали приговор, зачем Epam объявил, что ушел из совместной программы с ЕГУ, и как на свободе оказались некоторые разной степени известности заключенные, не спешите подозревать и обвинять всех в предательстве. Хорошие новости иногда тоже любят тишину.
