Лукашенко и глава Сбера Греф. Фото: Белта
Еще в качестве депутата Александр Лукашенко создал себе имидж противника приватизации. Когда стал президентом, все свои шесть сроков посвятил тому, чтобы изъять то, что успели приватизировать мимо него. Для чего? Как оказалось, для того, чтобы единолично стричь проценты с созданной и создаваемой всеми белорусами капитализации страны. Миф о «хранителе госсобственности» понадобился для того, чтобы при нем Беларусь по факту стала ключевым «активом» семейного бизнеса. Этакого Lukashenko A.G. (Lukashenko Aktiengesellschaft). Миноритарными долями акций которого он иногда делится с приближенными. И расплачивается, когда приходится, с нужной для поддержания устойчивости этого «бизнеса» страной.
Лукашенко был рядовым депутатом, когда в 1991-м в Беларуси стартовала приватизация. С огромным запозданием. Медленно. В жестком противодействии номенклатуры, сохранившейся с коммунистических времен почти в неизменном составе. И со стороны инертного директорского корпуса.
Поэтому масштабы приватизации в Беларуси по сравнению с большинством постсоциалистических государств на Востоке и Западе были очень скромные. Но и их для новоиспеченного лидера независимой Беларуси оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы на ликвидацию результатов приватизации потратить добрую часть сил и времени своего уже более чем тридцатилетнего руководства страной.
Первой частью задачи Лукашенко стало отобрать то, что ушло кому-то, минуя его. Второй – выстроить такую систему, чтобы уходило в чьи-то руки только с его разрешения. И если понадобится – легко можно было вернуть обратно.
«Допустим оценили пусть даже справедливо, в долларах посчитали. Появилась масса акционеров, которые купили ценные бумаги. Значит, предприятие мое, ваше. Значит, оно уже не принадлежит ни Лукашенко, ни государству. Вопрос. Вы гарантируете, что когда мы его акционируем, оно будет наше, оно станет функционировать эффективнее, лучше и т.д. А я вам сразу отвечу: ни одно предприятие Республики Беларусь, которое акционировано, не прибавило в производстве. Только в безобразиях прибавили. Директор стал князем. Он сегодня ездит на двух «мерседесах» и имеет пять машин охраны. Президент Республики Беларусь так не охраняется, как он», — в этом интервью «Рэcпублiке», данном сразу после избрания его президентом, пожалуй, наиболее ярко проявляются истинные мотивы Лукашенко.
Приватизированные предприятия не контролируются Лукашенко. А надо, чтобы контролировались.
И в 1990-х он сделал все, чтобы так и стало. Вернул самые крупные приватизированные активы государству. То есть – себе. Попутно лишив экономической базы политически нелояльных или потенциально нелояльных директоров и бизнесменов.
Прошелся по всей экономике, по всем отраслям.
Изощренных инструментов не придумывал, действуя проверенным много лет назад революционным способом. Через национализацию. Первым национализированным в 1995-м предприятием в стране стал Торговый дом «На Немиге».
Особенно досталось банкам и деревообработке.
В созданных на базе бывших советских «Промстройбанке», «Агропромбанке» и «Жилсоцбанке» комбанках провел проверки на предмет «законности отчуждения государственного имущества коммерческим банкам». И принял меры «по возмещению причиненного Республике Беларусь ущерба».
В «ФанДоке» и «Витебскдреве» увеличил до контрольной долю государства через допэмиссию. А на «Ивацевичдреве», «Мостовдреве», «Лесдревпроме», «Витебсклесе», «Молодечнолесе», борисовском «Лесохимике», в Костюковичском и Туровском леспромхозах впервые в стране в массовом порядке в 1998-м опробовал механизм «золотой акции». Насколько эффективен он оказался при собственнике-государстве, говорит тот факт, что леспромхозов «Лесдревпром» и «Молодечнолес» уже не существует. А остальным упомянутым заводам несколько раз списывали долги. Сейчас они накапливают новые.
Процесс возврата госимущества растянулся на годы. Во всех отраслях. В той же деревообработке в 2004-м «вернули» Светлогорский ЦКК, в 2010-м – «Пинскдрев», в 2014-м – «Барановичидрев». Последнего уже тоже нет.
Когда у самых дорогих госактивов в его лице появился единственный собственник, сама собой отпала необходимость в реализации социального обязательства возвратить гражданам Беларуси часть оставшегося после СССР имущества.
Отпала необходимость в чековой приватизации.
Чеки «Имущество» предоставляли право на получении части этих активов в виде акций приватизируемых предприятий. При Лукашенко специализированные инвестфонды, которые должны были помогать гражданам получить законные доли в акционерных обществах, заменили кассы государственного «Беларусбанка». Куда попросту скинули неликвид. С акций которого либо платят копеечные дивиденды, либо не платят вообще. Многие предприятия, на акции которых на безрыбье были вынуждены менять свои чеки «Имущество» белорусы, банкроты.
Кидалово, растянувшееся на десятилетия, похоже, насовсем отвратило широкие массы от темы приватизации.
Когда в 2011 году ради эксперимента власти решили порадовать население ликвидными акциями и провести «народное IPO» Минского завода игристых вин, оно с треском провалилось. Мало кто поверил в искренность намерений властей сделать народ богаче. И чтобы объявить, что IPO все-таки состоялось, нереализованные акции попросили выкупить придворного бизнесмена Юрия Чижа.
Параллельно Лукашенко строил систему тотального контроля, что и кому продается. Присвоив себе исключительные полномочия разрешать продажу госактивов. Вплоть до коровников в районах. Придумав список запрещенных к продаже активов. Которые сам же, при надобности, опустошал в пользу соседей и собственных полуолигархов.
В 1998-м он ввел мораторий на приватизацию. Мораторий на десятилетие парализовал формирование и развитие фондового рынка страны. В 2010-х он был отменен. Но придуманы и апробированы множество других механизмов, которые сегодня оставляют за государством все тот же тотальный контроль над преобладающим сектором экономики.
«Мы выработали жестокий иммунитет к несправедливости. Ни в какой стране не было справедливой приватизации. Если мы хотим в этот омут окунуть нашу страну и 10 миллионов населения и потом ходить ахать и охать, поняв, что не туда зашли, то это уже без меня», — заявлял Лукашенко в 2020-м, подытоживая свою многолетнюю деятельность в роли «хранителя госсобственности».
Как Лукашенко выше верно подметил, «ни в какой стране не было справедливой приватизации». Беларусь — не исключение, пожалуй, в высшей степени. Потому что его замусоленный за более чем 30 лет нарратив «то, что создано народом — не трогайте!», претендует в нашем цикле на самый смешной миф.
И вот почему.
Лукашенко — на самом деле и инициатор, и главный реципиент продолжающейся все эти годы распродажи созданной народом собственности.
Часть ее досталось, причем за бесплатно, его собственному Управлению делами президента. Структуре, у которой и без того ежегодная отдельная и немаленькая расходная статья в национальном бюджете.
За тридцать лет деятельности УДП на безвозмездной основе стало крупнейшим распорядителем офисной недвижимости в Беларуси. Всех ее заповедников. Самого большого в стране земельного банка. Всех санаториев БССР за рубежом. Одним из крупнейших производителей молока на постсоветском пространстве. И топ-игроком в отельном бизнесе страны.
У УДП, благодаря росчеркам пера Лукашенко, есть свои молоко- и мясоперерабатывающие заводы, мебельная фабрика, теплица, свой строительный трест, страховая компания, аптечная сеть и т. д. Практически все это – активы, которые из советских времен. Как правило – лучшие из лучших.
УДП и его подчиненные структуры в разные годы контролировали и контролируют сейчас значительные потоки экспорта и импорта сахара, нефтепродуктов, химической и машиностроительной продукции, древесины, стройматериалов и т.д. Которые отгружались и отгружаются ему назначаемыми Лукашенко директорами заводов и фабрик.
А деловой приоритет этой империи – генерировать доходы для обеспечение максимально комфортной работы и времяпрепровождения лично Лукашенко и его окружения.
Довольно часто назначенные Лукашенко директора заводов и фабрик отгружали продукцию близким к нему бизнесменам-полуолигархам. Последние могли даже стать и их новыми работодателями. Потому что публичный имидж «хранителя госсобственности» практически с первых лет президентства не мешал Лукашенко втихаря и в открытую раздавать ее приближенному бизнесу. Помогавшему в том числе и ему лично монетизировать преимущества его политического статуса.
Среди первых получателей перераспределяемой Лукашенко госсобственности был друг бывшего президентского завхоза Ивана Титенкова, владелец «Контогрупп» Виктор Лагвинец.
За ним последовали Юрий Чиж, Александр Шакутин, Владимир Пефтиев, Александр Муравьев, Алексей Олексин, Николай Воробей…
Десятки бизнесменов. На самом деле, абсолютно все более-менее значимые частные бизнес-структуры, встроившиеся в «лукашенковскую экономику», в своей основе имеют бывшие госпредприятия. На тех или иных условиях переданные им на основании указов Лукашенко.
Да что заводы!
Передавались и передаются целые ниши. Как-то – розничная торговля табачными изделиями, которую создал«табакерщик» Алексей Олексин. Транзит между Китаем и Европой, организованный в 2010-х им же и его партнерами в особой экономической зоне «Бремино-Орша».
Совсем недавно Лукашенко рассказал об очередном «счастливчике», который предлагает создание единого национального оператора в транспортной отрасли. Под него, судя по всему, и проводится нынешняя зачистка на рынке услуг такси. В разы стимулировавшая рост цен на них.
Лукашенко и Александр Муравьев Фото: пресс-служба Лукашенко.
«Мы не могли позволить ограбить народ — допустить, чтобы земля варварски делилась и перераспределялась среди тех, кто имеет к ней доступ», — это слова Лукашенко о выбранном при нем «пути разумного и эволюционного развития земельных отношений», сказанные 15 февраля 2022 года.
С 1994-го, собственно, Лукашенко — главный, кто имеет доступ к земле. И распределяет ее, как захочет.
Себе – под многочисленные резиденции, окруженные тысячами километров колючей проволоки.
Приближенным – под резиденции поменьше. Бизнесменам-фаворитам вроде Каричей или Белых – под застройку жильем, офисами, торговыми центрами.
В 2010-х Лукашенко подарил правящим семьям эмиров Катара и Абу-Даби огромные участки земли в Логойском, Смолевичском и Борисовском районах. Хотел тайно. Документы шли под грифом «для служебного пользования». Но их нашли СМИ, которые выяснили, что первым в аренду на 99 лет выделены около 4 тыс., вторым – свыше 3 тыс. гектаров земель. Ранее находившихся в пользовании местных сельсоветов.
С какой целью переданы? А переданы под строительство резиденций и организацию охотничьего досуга арабских эмиров. Для охоты местные леса, теперь тоже обнесенные колючей проволокой, заселены привезенными из Евросоюза благородными и пятнистыми оленями и муфлонами.
«Поэтому вы даже не думайте, что я пойду на обвальную приватизацию. Я не согласился с приватизацией даже с Россией», — все это время ничтоже сумняшеся продолжает повторять Лукашенко.
Но как раз инвестиции из России занимают свыше 60% во всем объеме накопленных за его правление зарубежных ресурсов. И продолжают, особенно в последние два года, стремительно расти. Россияне скупают в Беларуси заводы, фабрики, магазины, склады. Целые ниши. И продолжают скупать государственную собственность.
В совокупном объеме российских накопленных инвестиций на проданные Лукашенко госактивы приходится ключевая доля.
Лукашенко мог отказать Сулейману Керимову в покупке «Беларуськалия», Алекперову – «Нафтана», Дерипаске – МАЗа, Евтушенкову – контрольной доли в МТС. Отказать не из-за того, что не хотел продать. А потому, что покупатель не захотел платить выставленную Лукашенко, как правило, завышенную в разы цену.
«Сегодня говорим о том, что мы не против приватизации даже такого стратегического предприятия, как «Беларуськалий», который приносит нам в лучшие годы до 3 млрд долларов дохода в страну. Мы не против…. Мы поставили нормальную цену, с которой согласились многие международные финансовые институты. Но тем, кто хотел приватизировать наше предприятие «Беларуськалий» и был готов платить только 15 млрд долларов, я им сказал: «До свидания, уходите», — рассказывал Лукашенко о таких торгах.
Но когда его просил что-нибудь продать Кремль, Лукашенко не отказал еще ни разу. Торговаться в этом случае ему особо не давали. И все, что бы ни просил Кремль, автоматически шло в счет платы за политическую поддержку Лукашенко.
За тридцать лет она была более чем значительной. И плата была соответствующей.
Ею были магистральные газопроводы проданного «Газпрому» в 2005-2011 годах «Белтрансгаза». Ею были 42,5% акций в Мозырском НПЗ, который контролируется теперь «Роснефтью» и «Газпром нефтью».
И ею являются около 40% на банковском («Сбер Банк», Банк ВТБ (Беларусь), «Белгазпромбанк») и примерно столько же на розничном топливном («Роснефть», «Газпром нефть», «Татнефть») рынках.
Ею становится, особенно в последние четыре года, переход под российский тотальный контроль самых прибыльных секторов в экономике Беларуси.
«Любое предприятие может быть приватизировано. Любое, без исключения. Вопрос только в цене», — повторял Лукашенко, как только сталкивался с очередным вызовом.
В первую очередь, с вызовами в отношении своего личного будущего. И очень вероятно, что в текущей ситуации Кремль может сделать свой самый высокий запрос к нему. Запрос на контрольную долю в самом Lukashenko A.G.
Лукашенко продаст?
