Photo by BoliviaInteligente on Unsplash
Заканчивается 2024-й год. Год, за который не случилось многое из того, чего ждали миллионы. В Украине продолжается война. В Беларуси не останавливаются массовые репрессии. И не останавливается вранье про всенародную поддержку того, кто баллотируется в президенты уже седьмой раз. Впрочем, и демсилы сотрясают скандалы. Мир вокруг нас все дальше от той нормальности, которую многие все еще надеются вернуть.
Как мы прожили этот год, чему радовались, на что надеялись, какие события и явления на нас повлияли, и на что смогли повлиять мы?
В конце декабря по помилованию в Беларуси вышли на свободу еще двадцать политзаключенных. Еще двадцать семей смогли выдохнуть, обняться со своими близкими. Смогли выйти из дурной тюремной рутины проверок, рапортов, тяжелой бессмысленной работы, убогого быта бараков и агрессивного окружения. Для близких закончилось испытание со сбором посылок и передач, с бесконечными письмами, редкими звонками и свиданиями. Выходя из тюрьмы в нынешней Беларуси, ты не получаешь полную свободу. Тебе не гарантирована безопасность. Но закончилось вечное беспокойство, непроходящее чувство вины перед близкими. Твоя жизнь снова зависит от твоих решений.
Более четырех лет люди в Беларуси только садились. А выходили — после полностью отсиженного срока или в результате совпадения маловероятных событий, которое смело можно назвать чудом. С лета нынешнего года по помилованию вышло 227 человек. Еще сотни ждут и надеются, что будет следующая группа освобожденных. А в ней — их близкий.
Есть много версий, зачем помилования нужны Лукашенко и его команде. Что они хотят взамен. Обсуждать это, вести диалог — значит сохранить открытым окно возможностей для тех, кто в тюрьме. И кого очень ждут на воле.
Есть войны, которые объявляют, и есть те, в которые сползают — медленно, но основательно. Соучастие Беларуси — из вторых, из тех процессов, которые можно долго игнорировать и отрицать.
Если тщательно закрывать глаза и не читать неправильные СМИ, можно довольно долго не видеть, что выпускают ваши заводы, куда идут ваши машины, как ваша продукция оказывается на оккупированных территориях и что за оборудование и комплектующие вы втихаря ввозите как бы для собственных нужд.
В этом году игнорировать реальность стало сложнее. Боевые дроны над головами — это не те ракеты, которые в начале войны летели с беларуской территории. Игнорировать ракеты просто — главное, не читать, что не велено. И не слушать гневные тирады украинцев. Ничего не знаю: я ничего не запускал. И если к вам что-то прилетело — это не мы. И вообще, где-то есть карты, где обозначено, откуда на Беларусь готовилось нападение. Так что все не так однозначно.
Игнорировать дроны сложнее. Очень уж громко они падают, стремясь нанести существенный ущерб народному хозяйству. Но власти Беларуси с игнорированием пока справляются, а происхождение дронов объяснять даже не пытаются. А вот народу, особенно в зоне наиболее частых пролетов, тревожно. Но виду они не подают. По крайней мере, публично. Очень удобно.
Надежда на то, что война в Украине закончится, жила весь год. Особенно — после начала августовского наступления ВСУ в Курской области. Увы, цели операции если и достигнуты, то частично. Хотя для беларуских властей операция оказалась более чем показательной. Кремль долго демонстрировал, что ничего чрезвычайного не случилось. Что надругательство над красными линиями и вражеские войска на территории страны – это теперь новая нормальность.
И это плохой, очень плохой знак для беларуских властей. Потому что если Россия будет защищать союзника, как она защищает территорию своей Курской области, то лучше поискать другого защитника. Как показала операция ВСУ в Курской области, военная мощь союзника на помощь не придет. Ни медленно, ни немедленно. Вообще никак. Потому что сначала российским властям надо будет все-таки вернуть потерянные районы Курской области. А учитывая темпы, которыми российские власти это делают, по дороге они могут потерять еще что-нибудь.
Репрессии в Беларуси, то громкие и публичные, то скрытые, продолжаются, меняясь только в деталях. Видео с задержанными в каналах силовиков может меняться на аудио или пропадать вообще. Но это нюансы. Беларусов продолжают регулярно преследовать — за донаты, лайки, дворовые чаты, посылки сидельцам, обиды Лукашенко и К, за всё красное, белое и беларуское.
Число политзаключенных в стране снижается за счет помилованных и вышедших по сроку, но страница еще не перевернута. Тем более, что репрессии становятся менее публичными и о многих политсидельцах мы просто пока не знаем.
Фото: Ольга Лойко Plan B.
Скоро два года, как несколько беларуских политзаключенных отбывают срок в режиме инкомуникадо. За год только в отношении единственной женщины в этой группе, Марии Колесниковой, удалось инкоммуникадо прервать. Масштабная кампания #SOSMaria, во время которой сотни людей рассказывали про Марию и добивались реализации права семьи на коммуникацию с ней и медпомощь.
В итоге 12 ноября 2024 года Колесникова встретилась с отцом в тюремной больнице. Они не виделись почти два года, с декабря 2022 года. С февраля 2023 года с Марией не было никакой связи.
Беспомощность — одно из самых острых и неприятных ощущений. Его в этом году пришлось испытать не раз. Когда в российской колонии погиб Алексей Навальный. Потому что понятно, как легко убить человека в тюрьме. И в России, и в Беларуси, где за год умерло четверо политзаключенных. Когда российских политзаключенных обменяли на шпионов и киллера ФСБ Вадима Красикова. Потому что в сделке не оказалось наших. В итоге — массовое недоумение, разочарование и запрос беларусов на действия в направлении освобождения людей.
Помочь выжить и спастись тем, кто сегодня в беде, — задача номер один. Не отрицая важности других полезных задач, вроде обеспечения демократического транзита. Но Виктор Бабарико, рискнувший всем ради перемен в Беларуси, у нас один. И Мария Колесникова одна. И Сергей, Максим, Игорь, Марина и многие другие. Они нужны нам, нужны Беларуси. И если в их освобождении нам нужна помощь — Запада, Востока, Меркель, Абрамовича или папы Римского, надо об этой помощи попросить. Громко, слаженно, убедительно.
Трамп не свергнет нам режим, папа римский Франциск не обеспечит демократический транзит. А беларуские чиновники и вовсе склонны кивать да поддакивать. Но сегодня можно проявить политическую и человеческую волю и помочь спасти людей.
История 2023 года с марафоном солидарности с политзаключенными, собравшим 574 тысяч евро, не повторилась. Сперва организаторы ссорились, потом марафона стало два, но в итоге не состоялся пока ни один из них.
Теперь главное — не повторить это в масштабах страны. А то сперва беларусы ведут непримиримую борьбу, потом Беларуси оказывается две… И если не будет объединения, примирения и всего того, что сейчас бесит самых ярых представителей обеих сторон, мы рискуем потерять Беларусь.
Десятки бизнесов покинули Беларусь в 2024-м году. Уходили громко и тихо, сворачивали инвестиции, релоцировали или увольняли людей. По сравнению с 2023-м годом процесс заметно ускорился. И затронул многие, на первых порах занявшие выжидательную позицию, известные бренды.
Топ-12 ушедших самых значимых бизнесов недавно составил Plan B. В нем и австрийский Raiffeisen Bank International, и французский пищевой гигант Danone, и один из крупнейших мировых производителей табачных изделий Japan Tobacco International, и британский Unilever.
Умение признавать ошибки и менять ошибочные решения можно считать необходимым навыком каждого менеджера любого уровня. Но чем выше — тем выше цена отсутствию этого навыка. Президентам и вообще вождям всех рангов это дается особенно сложно.
Байден, который изменил свое решение идти на второй срок, входит в историю. Достойно уходить и проигрывать — это талант.
Photo: Democratic Party
Но диктаторы уходят иначе. В декабре сирийские повстанцы вошли в Дамаск. Премьер-министр Сирии передал им власть, официально зафиксировав конец пятидесятичетырехлетнего правления семьи Асадов. Получилось симметрично — через день Лукашенко и Путин подписали договор о гарантиях безопасности.
Путин прокомментировал подписание договора в непривычно сдержанной для себя манере. «Этот договор позволит надежно защитить безопасность России и Беларуси», — сказал он. Семь лет назад, гарантируя такую же безопасность Асаду, Путин был гораздо более красноречивым. «Если эти террористы вновь поднимут голову, то мы нанесем им такие удары, которых они пока и не видели», — сказал он в 2017 году.
Возможно, трясти во все стороны гарантиями безопасности в тот день Путину было немного неловко. Потому что как раз в этот день стало известно, что российские власти отказали Асаду в поддержке, которую он выпрашивал во время своего последнего визита в Москву. Основанием для отказа стало то, что у российских властей теперь есть другие приоритеты. Приоритеты есть, а сил на все приоритеты уже не хватает.
Поэтому путинских гарантий хватит, пока приоритеты опять не переменятся. Или пока для гарантий безопасности будет достаточно вербальных интервенций. А потом — в лучшем случае безопасный коридор и гуманитарное убежище где-нибудь в районе Ростова.
Сверхоружие Путина — баллистическая гиперзвуковая ракета «Орешник» — мало кого напугало. Но некоторых очень возбудил. В основном — Путина и его младшего союзника.
Первый недавно заявил, что, когда в России все спокойно, «нам скучно и хочется движухи». И предложил Западу выбрать объект для поражения в Киеве, разместить там силы противовоздушной обороны и попробовать перехватить путинский «Орешник».
Второй (которого в Минске часто по привычке зовут Первым) заявил, что Беларусь тоже хочет разместить на своей территории «Орешник». Или нет, даже десять «Орешников». Но может и больше, если этого захочет Россия.
«Нет, ну, десять это…», — отметил российский президент, не закончив фразу и подняв вверх обе руки.
Мировое сообщество вполне оценило тягу к «движухе» союзников-социопатов. Зеленский про Путина написал весьма емко: «Долбо*б». Не дипломатично, зато точно.
