Photo by Iryna Marienko on Unsplash
Здоровая эмиграция — не такая уж драма. Люди разъезжаются по миру, чтобы учиться, работать, создавать семьи, учить языки, пробовать новое. Родная страна при этом часто остается центром притяжения всей семьи, большой или маленькой. Съезжаются на свадьбы и похороны, юбилеи и крестины. Репрессии в Беларуси заставили десятки тысяч людей уехать в один конец. Наверняка не навсегда, но, вероятно, надолго. Семьи проходят испытание расстояниями, границами, транспортными барьерами, визами. И непрекращающимся давлением, запугиванием оставшихся.
Пасхальные выходные, апрельские и солнечные, — идеальное время для встреч, долгожданных и радостных. Instagram переполнен совместными фото и фотонамеками. Вот мама друзей на Балтике. Вот папа с братом в горах, кажется, это Бескиды. А вот американские товарищи встречаются с родителями в Испании, а британские — в Стамбуле.
Фото куличей и пирожков с радостным: «Мама испекла!» Правда, в Вильнюсе или Варшаве, но какая разница для взрослого давно ребенка, который этого так долго ждал!
Одни соседи повезли своих минских родственников в Будапешт, вторые — в Париж. Дети привыкают к новым форматам семейных встреч быстро. Бабушки с опаской: какие варшавы и парижи, у меня дома хозяйство, огород! Но этот деревенский дом (или минская, гомельская и т.д. хрущевка) — больше не место притяжения семьи. Потому что кому-то из семьи это опасно. Зять донатил, дочка подписывала петицию против насилия, внучка на марш студентов ходила, а младшенькому армия светит. Нет уж, лучше я к вам. И едут, полсуток сидят в автобусе на границе, растерянные выходят в сутолоку недоремонтированной Варшавы Заходней, ставшей Автовокзалом Уехавшей Беларуси.
Тех, кто все-таки едет в Беларусь, конечно, тоже не мало. Но мало кто едет легко и радостно. Миллион вопросов: а на границе кого допрашивают? Телефоны у всех проверяют? Я, вроде, всё почистил, но что будет, если найдут лайк какой-нибудь неправильный или ссылку пересланную? Только въехал, а мне позвонили и на беседу пригласили. Идти?
И даже если цел остался, настроение уже не то. Чтобы не замечать новой беларуской атмосферы, придется совсем уж оторваться от повестки. А это непросто, когда почти у каждого кто-то сидит, сидел, уволен, не допущен и т.п.
Многие беларусы с 2020-го превратились в законченных фаталистов. Привычный страх, привычные угрозы. Привычное вранье про тех близких, кем интересуются «погоны». Не знаю. Не общаюсь. Давно не созванивались. Виделись мельком. Чем занимается, не знаю. Убеждений не разделяю. Всем доволен. Голосовал правильно. Отстаньте, в общем.
Собственно, это и не вранье. Откуда мама знает, чем именно занимается сын в своем Вильнюсе или Лондоне? Говорит, работает. Но может и врет. Вроде, айтишник (журналист, таксист). Но это не точно.
Однако и цель — не в получении какой-либо информации. И не в поручении уговорить «перебежчика» вернуться через «комиссию по возвращению». Пугать и давить, чтоб другим неповадно было — вот цель легкая и очевидная.
Особенно достается родственникам публичных людей. Допросы, «беседы», угрозы, запрет на профессию, задержания — не редкость. Еще не как в Чечне, где Кадыров после нападения на сотрудников полиции прямо поручает: «МВД и Росгвардии совместно с ФСБ надо выдворить с территории республики отцов и братьев тех, кто стоит за этим. Их имущество надо изъять… Если они после этого не прекратят работать на Украину, которая их финансирует, тогда и других родственников необходимо выслать. То же самое касается и того, кто напал на пост ДПС» (цитата по РИА «Новости»).
Впрочем, и Лукашенко не стесняется угрожать: «Не забывайте, что вы очень сильно вредите своим родственникам. Не забывайте, что у вас какая-то собственность есть здесь (в Беларуси), — советую уже забыть про эту собственность. Но не ставьте под удар своих родственников» (цитата по Белта).
В целом показательно, что в ряде случаев основания преследования и давления расширяются на статус/ действия родственников, а не самого человека, отмечает Белорусский хельсинский комитет. Законодательно расширен круг родственников, статус которых влияет на возможность принятия на службу дипломатов. А еще — зафиксированы случаи препятствия для продвижения по службе, к примеру, из-за наличия «карты поляка» у ребенка.
«Можно говорить, что власти все активнее отходят от базового принципа индивидуальной ответственности и прибегают к модели коллективной ответственности», — предупреждали эксперты БХК.
Вроде, это еще не сталинские методы, когда репрессии шли и против «членов семей изменников родины». То есть когда жен, мужей, детей, сестер и братьев арестовывали вместе с основными фигурантами политических процессов. Или требовали письменного «отречения» от опального родственника.
Надо признать: в условиях «железного занавеса» тактика работала безукоризненно. Чего добиваются беларуские силовики, понять сложнее. Закрыть какой-то «протестный» проект, надавив на родственников в Беларуси — реально, но малоэффективно. Открываются новые, шифруются, переформатируются.
Пока основной результат — продолжение эмиграции. И подогревание ненависти к властям. Очень уж слаба отечественная репрессивная и пропагандистская машина, чтобы убедить родителей, что их дети, учащиеся за границей, строящие бизнесы, пишущие коды, лечащие людей, растящие детей — враги Родины и своей семьи.
Удержать семью, сохранить связи, отношения братьев и сестер, родителей и детей, близких и дальних родственников — сегодня наш вклад в будущее страны. Встречаться, переписываться, передавать зефир и бабушкины закатки — в Польшу, а модные кроссовки — в Беларусь. Вместе болтаться по парижским бульварам, загорать на турецких курортах или просто обмениваться фотографиями в семейном чате.
Беларусов лишили свободы, лишили выбора, заставили быть соагрессорами. Но семью и солидарность у нас отнять не так просто.
