Фото из личного архива Екатерины Дейкало
У того, что происходило с беларусами после 2020-го года, будет очень много последствий, не только юридических. И будут те, кто понесет за это ответственность, хотя в кратко- и среднесрочной перспективе 3-5 лет рассчитывать на это не приходится. Об этом юристка-международница Екатерина Дейкало рассказала в эфире «Еврорадио», проводящего совместно с Банком Идей цикл передач о том, какой будет Беларусь в 2030 году.
«Если отвечать на вопрос, понесёт ли кто-то за это ответственность, то да, понесёт. Вопрос — кто и насколько эффективно будет организован процесс привлечения к ответственности. Вот это будет зависеть очень от многих факторов. И полноценно это сможет произойти только после демократического транзита. Несколько ключевых факторов будут на это влиять. В частности, насколько, когда придёт момент демократического транзита (а он когда-то придёт), у Запада будет интерес к тому, каким образом этот транзит происходит, и насколько Западу будет важно в этом участвовать», — рассказала Екатерина Дейкало.
Он отметила, что привлечение к ответственности в такой ситуации, как у нас, требует денег. «Ответственность за международное преступление — это дорого, особенно если мы хотим хотя бы гибридный трибунал, когда половина судей — международных, половина — национальных. Это потребует помощи и в плане правовых реформ, и в плане вообще поддержания переходного правосудия».
Если мы хотим вынести процессы привлечения к ответственности на международный уровень хотя бы в виде гибридного трибунала, очень важна будет политическая воля, продолжила экспертка. «Мы видим сегодня, как создан был трибунал по Украине, мы помним, как был создан трибунал по Югославии. Огромную роль играла конкретная политическая воля конкретных акторов. Второй важный фактор, от которого будет зависеть, будет ли это вообще призвание к ответственности, восстановление справедливости, эффективно организованный процесс переходного правосудия в комплексе, — будет ли это одним из приоритетов у нового демократического правительства. У первого, которое выберут на первых свободных выборах. У них вполне могут оказаться другие приоритеты, вроде налаживания экономических связей, к примеру, с новой демократической Россией».
Так что многое будет зависеть от людей, которые будут жить в Беларуси, от их выбора. Екатерина Дейкало уверена, что вопрос ответственности за репрессии должен будет появиться в программе любого политика, который будет идти на первые свободные выборы, даже если пройдет значительное количество времени. «И это не про слоганы вроде «Лукашенко в Гаагу». Если нет в его предвыборной программе конкретных шагов в этом направлении, эту программу надо выбросить в мусорку и этого политика как политика — вместе с ней».
При этом если формата свободных выборов в Беларуси не будет, то с большой вероятностью окончание может быть такое, как, к примеру, окончание сталинских репрессий: реабилитация пострадавших, и всё. А ведь есть еще фактор времени. С юридической точки зрения вопросы доказательств, их сохранения, а также живая память жертв — это очень важно, это играет большую роль в таких процессах.
«Мы до конца не осознаём это, но мы стали обществом, где совершаются преступления против человечности. Мы не осознаём это до конца, потому что сейчас там в Беларуси одна обстановка, здесь в эмиграции — другая. Это как бы два разных мира. Люди решают другие проблемы, там — свои, здесь — свои. Но это необратимое, оно уже случилось. Будут еще юридические вопросы квалификации, будут доказательства. Поэтому мы используем сейчас формулировку «предполагаемое преступление против человечности».
Самое большое такое метапоследствие для общества, это то, что у нас произошёл раскол на жертв и палачей. И это то, что нельзя оставить просто так, ничего с этим не сделав. Этот раскол, думаю, вообще не сможет быть преодолён, но он может быть нивелирован. И вот насколько он будет нивелирован, это будет зависеть от того, насколько эффективно будет процессы призвания к ответственности».
Фактически кроме ответственности за репрессии необходимо обсуждать и ответственность за соучастие в войне. И морально важнее, считает юристка, — привлечение к ответственности за всё, что случилось в связи с выборами 2020-го года и после них.
Photo by Jana Shnipelson on Unsplash
И, безусловно, приоритизация должна быть, и она придёт, потому что ресурсы ограничены и материальные, и человеческие. «Условно говоря, репарации мы всё равно должны будем заплатить Украине в каком-то виде. Но с моральной точки зрения те преступления, которые совершались и совершаются в связи с выборами и 2020-го, — это первое, куда мы должны бросить ресурсы, если мы говорим о треке ответственности. Это, если хотите, — национальный интерес, потому что это имеет огромные социальные последствия. Мы пришли к точке, когда должна трансформироваться власть, должно трансформироваться государство, и общество должно тоже переосмыслить себя, ведь все эти люди, которые совершали эти преступления, они не упали из космоса. Это — часть общества».
И то, что мы к этому пришли, — последствия не сделанной работы над ошибками после распада Союза, во время десоветизации, дебольшевизации и так далее, уверена юристка Поэтому в этот раз, прежде чем перевернуть страницу, надо решить все эти упражнения. Если страница перевернётся с нерешёнными заданиями, всё просто будет повторяться в том или ином виде.
«Важно, говоря о последствиях, понимать и огромные политические последствия у всего, что случилось. Государство абсолютно маргинализировано, вокруг нас все построили забор. Мы что думаем, что сам факт того, что демократический транзит произойдёт, автоматически приведет к тому, что все это разрушат? Прямо на следующий день, как произойдут свободные выборы, придут и будут сматывать проволоку колючую? Я в этом совсем не уверена!»
Многие обижаются, что сейчас, в XXI веке, фактически нет какого-то международного инструмента, который мог бы защитить тех же беларусов или граждан любой другой страны от произвола собственных властей. Но за последние десятилетия прогресс в этой области очень значительный.
«Человек живёт в своём отрезке времени свою жизнь, поэтому его интересует то, что с ним происходит, и ничего не интересует до и после. И это нормально, это естественно. Но если посмотреть на это шире, вспомнить, например, белую миграцию, которую выкинули из страны без собственности с паспортами несуществующего государства. И не было никакой никакого права беженцев, не было ООН, Совета Европы, Евросоюза, которые выражают озабоченность хотя бы чем-то. Ничего не было. С них, собственно, и началась вся история про права беженцев, первый паспорт, прототип Женевского, появился именно в связи с огромной волной белой миграции. Институциональное развитие пошло именно после их кейса». Прогресс огромный сделан за последние 50 лет, уверена Екатерина Дейкало.
Она отметила, что с 2020-го года для беларусов сделано много. А могло быть сделано гораздо меньше, учитывая, что наша ситуация не является в мировом контексте уникальной.
«Идеального не будет никогда, и любая международная защита, международные структуры и всё то, на что мы там надеемся, как на последнюю инстанцию, они все построены по принципу субсидиарности в отношении государства. То есть никто, ничто не может заменить тебе защиту государства и решить проблемы твоего государства за твоё государство. И институт беженства — это как раз возможность для исключительной категории людей, которая спасается от прямого преследования, это сделать.
Но в целом важно понимать, что на государстве лежит основная ответственность. Это вызывает сопротивление: оно нас убивает, а вы нам просто говорите, что вот такое у вас государство. Но это опять нас ведёт к мысли о нашей гражданской ответственности за то, кого мы выбираем, насколько мы осознаны как граждане. Это ни в коем случае сейчас не обвинение беларусов, но всё, что случилось — тоже не упало из космоса. Мы с этим жили столько лет, имели, как сейчас модно говорить, социальный контракт».
Еще одни важный вопрос — дефиниции. К примеру, освобожденных из тюрем можно называть депортированными, ведь их вынудили покинуть страну. При этом если человек чувствует себя освобожденным, он имеет на это полное право.
Юристка считает важным выходить за рамки чёрно-белости при обсуждении сложных тем. «Мы всё время хотим что-то разделить на красных и белых. Это такое дихотомное мышление, и понятно, откуда оно берётся. Это общество, которое в авторитарном режиме взвращено. И на это очень много факторов влияет. Безусловно, есть с юридической точки зрения квалификация действий государства. И в данном случае, если мы посмотрим на что нам говорит об этом Римский статут, статут Международного уголовного суда, то да, это депортация. Но то, что чувствуют люди, это другое. И это разные вещи. Субъективное ощущение человека не надо путать с квалификацией действий государства. И не надо, более того, заставлять кого-то что-то чувствовать. Если кто-то чувствует это освобождением, это его чувство. Если кто-то чувствует, что для него это лишение субъектности, такое его чувство. Не надо пытаться найти какое-то одно слово, которым мы все должны называть происходящее».
При этом есть неудачные определения, вроде «торговли людьми» в отношении отпущенных режимом Лукашенко политзаключенных. «Во-первых, торговля людьми — это когда ты приобретаешь человека каким-то образом с целью его дальнейшей эксплуатации и получения от этого прибыли. Этот термин навешивает ненужные оттенки на действия тех, кто помогает освобождать людей. Я понимаю, что, говоря так, люди хотят подчеркнуть лишний раз крайнюю беспринципность и аморальность Лукашенко. Но мне кажется, это всем очевидно и совершенно не нуждается дополнительно в каких-то терминах. А вот на международных партнёров, которые пытаются что-то сделать, чтобы помочь людям, это напускает какой-то непонятный, ненужный флёр, будто они тоже инструментализируют людей».
Есть претензии и заявлениям о том, что Беларусь — оккупированная Россией территория. «Вот здесь как раз важно точное название, потому что это не касается чувств людей, это касается конкретных квалификаций конкретной ситуации. Важно понимать, зачем люди говорят, к примеру, про оккупацию. Чтобы было пострашнее? Чтобы снять с себя ответственность? Вы хотите, чтобы Беларусь была официально признана оккупированной? Хотите соответствующих правовых последствий? Оккупация — это значит, что с беларускими властями вообще не о чем разговаривать, потому что они не контролируют территорию и всё, что на ней происходит. Это значит, что все вопросы по политзаключённым нужно решать с Путиным, с российскими властями. Это значит, что вообще, в принципе, всё, что касается Беларуси, нужно решать с Россией. Вот что такое оккупация».
Фактически, отмечает юристка, в случае с Беларусью речь идет не об оккупации, а о колонизации, ее можно считать квазиколонией.
Лукашенко, придя к власти и имея своей конкретной единственной целью оставаться у власти любой ценой, причём оставаться в независимом государстве, понял, что он может эту цель осуществить только при поддержке России. И поставил на это. Что и простимулировало всю эту колониальную политику.
Отвечая на вопрос, что сейчас можно делать, чтобы приблизить восстановление справедливости, экспертка ответила так: «Рутинные действия, которые, кажется, ни к чему ничего не приближают, но на самом деле они очень важны. Важно документировать, потому что преступления продолжаются. Важно адвокатировать, потому что внимание снижается. И важно напоминать, что мы — страна, где происходит преступление против человечности».
«Нам важно также отдавать себе отчёт, что мы, те, кто в эмиграции и кто может что-то активное делать, делаем это не для себя уже, а для людей, которые будут там жить. Не думаю, что большая часть людей, которые в эмиграции, вернётся. Немножко высокопарно, может быть, но нам важно сейчас смотреть вперёд и думать про беларусов, которые будут жить в этой стране. Нам важно делать то, что мы можем в своё время. Наш отрезок тоже закончится. Сейчас ты либо занимаешься своей жизнью, либо — Беларусью. Это про эмиграцию. Я пока, например, занимаюсь Беларусью. Я не знаю, когда это закончится, но у многих, кто занимался Беларусью, это уже закончилось. У многих — на подходе. Но всё равно всё, что мы делаем, мы делаем для людей, для беларусов, которые будут там жить с нами, без нас, или с остатками нас, кто вернётся туда».
Резюмируя, Екатерина Дейкало отметила, что главное — ни с кем себя не сравнивать. Как у каждого человека — свой путь, так у каждого народа — свой путь. Мы выжили как белорусы, как нация. Мы есть. И нам надо просто идти свой путь, идти каждому, кто сколько может.
