Фото: nizkiz.com
В Беларуси уже три года задерживают людей по «протестным преступлениям». Задерживают массово, и административкой или «домашней химией» отделываются далеко не все. Двузначные тюремные сроки — вовсе не редкость.
Задерживают и тех, кто остался жить в Беларуси, и тех, кто решил вернуться после длительного отсутствия, и тех, кто существует враскоряку между двумя странами. Работа — там, семья — тут. Или наоборот.
Дома держит многое. Многое пугает в релокации. И самое страшное — необратимость этого шага. Но больше прагматики и меньше драмы. Всё меняется. Изменится и это.
В Беларусь ездят работающие за пределами страны айтишники, дальнобойщики, парикмахеры, адвокаты, творческие люди всех калибров. В прошлом году известно о 125 случаях задержания после пересечения границы. Их наверняка больше. И за этих людей особенно больно и обидно.
В субботу стало известно про задержание троих участников группы Nizkiz — Александра Ильина, Сергея Кульшу и Дмитрия Холявкина. Ребята жили в Беларуси, их взяли после возвращения с концерта за пределами страны.
И традиционная волна хейта от тех, кто знает, где и как правильно жить, обрушилась на задержанных. Все знали, как надо было, и спешат поделиться собственной мудростью. А заодно — собственным успехом.
Пропаганда в восторге. Версия, что в тюрьме оказываются только беспечные идиоты, ей откровенно нравится.
Ирония в том, что все знали, что тебя посадят, задним числом. На самом деле, претендентов на твое место на нарах — море. То же самое писавших, там же гулявших, столько же донативших. Просто им пока повезло больше, чем тебе.
Так и ездят в Беларусь работающие в ЕС бывшие наблюдатели («А что? Не всех же наблюдателей задерживают!»). Навещают родных донатившие («Ну и что, что донат так и остался висеть на моей странице в Фейсбуке? Там же всего 50 рублей! Ну, заплачу штраф, если что»).
Лечат зубы и стригутся у любимого мастера писавшие заявления на действия милиции при разгонах маршей («Так меня на марше дубинкой ударили и в лицо баллончик распылили! А в Варшаве нормально постричься невозможно. Ну не будут же они то мое заявление вспоминать — почти три года уж прошло»).
Психология — страшная штука. Вон на место преступления тянет вернуться, а тут — домой. И это притупленное чувство опасности в знакомых местах. В своем дворе не страшно, даже если там темнота и бусик сомнительный рядом припаркован. Ну что со мной случится за пару донатов «Калиновцам», или заявление, которым я подтверждаю, что на марши ходил, еще и с милицией в стычки вступал? Это СМИ нагнетают, а так все нормально ездят! А сидельцам просто не повезло.
Вести себя рационально в такие странные времена сложно. Но можно попробовать.
Для этого, во-первых, не стоит стоять враскоряку. Останьтесь на какое-то время по одну сторону границы, не мелькая туда-сюда. Оцените свои «грехи» 2020 года и нынешние действия. Если нынешние действия могут трактоваться как «протестные» или «пособничающие экстремизму», постарайтесь все-таки по возможности покинуть страну.
Если вы пишете, поете, рисуете, преподаете что-то гуманитарное, затрагивающее тонкие ноты душевных струн власти, вы в особой группе риска.
Как бы удачно вы не устроили свою жизнь по любую сторону границы, уважайте выбор других людей. Вам неизвестны обстоятельства, в которых люди принимают решения.
Многочисленные советы уезжать — самое бесполезное, что было в моей жизни после выхода из СИЗО в 2022-м году. Тем ценнее те, кто писал: если решишь выезжать, я могу помочь с выездом/работой/легализацией/присмотром за собакой/съемом жилья/деньгами/встречей на вокзале.
Помочь с присмотром за домом остающимся родителям, возить раз в неделю ребенка на кружок — такая помощь думающим об отъезде друзьям и близким будет сильно полезнее бесполезных советов.
Решение уехать — сложное и дорогое. Прощаться навсегда тяжело. Решились? Важно зафиксировать: это все-таки не навсегда. Потому что ничего не навсегда, пока мы живы. Пока можем поддерживать контакты и связи — даже на расстоянии. И пока есть автобусы на Варшаве Заходней и в Вильне, которые связывают нас с домом, привозя родных и друзей. Вопреки очередям на границам и проблемам с визами.
История помнит не один большой террор. Большой террор во времена Великой французской революции продолжался год. Потом был белый террор. Пятилетку уничтожения французов французами пережили, а там стало легче. В Союзе политические репрессии были исключительно длительными, но после пика в 1937-1938 годах все равно наступали спады. Впрочем, тогда уехать от преследования было фактически невозможно.
В 80-е годы советские граждане рвались за океан из-за приоткрывшегося железного занавеса. Об этом мечтали, этого боялись, а уезжая, прощались навсегда. Не прошло и десяти лет, как рухнул и занавес, и Союз.
Поехали люди работать, учиться и в гости, пошли инвестиции, технологии упростили коммуникации до максимума. Эмиграция стала не драмой, а жизненными обстоятельствами. И сейчас никакая власть не разобьет связи оставшихся и уехавших, если мы сами этого не захотим.
Геноцид беларуского народа, похоже, вышел на плато. И пойдет вниз, даже если не случится неожиданных благоприятных событий, которые помогут похоронить режим. Потому что выйдут сроки давности. Потому, что власть с горем пополам переживет (или нет) очередной выборный ажиотаж. И захочет передышки, перемирия с собственным народом. Для большинства беларусов, кроме тщательно отобранных террористов и экстремистов, уже это откроет возможность спокойно пересекать границу.
А пока надо терпеть. И беречь себя и близких.
В любимом романе сидельцев граф Монте-Кристо говорил, что четырнадцать лет отчаяния и десять лет надежды научили его постигать провидение. Нам еще учиться и учиться. И постигать провидение, и уважать чужой выбор.
